Не разрушать а созидать

В. М. Якушев, доцент Академии народного хозяйства при Совете Министров СССР

Прошло достаточно времени с тех пор, как на XXVII съезде КПСС было отмечено, что «высшим кри­терием совершенствования управления, как и всей систе­мы социалистических производственных отношений, должно быть социально-экономическое ускорение, укре­пление социализма на деле». Если с позиций этою кри­терия подойти к замыслу радикальной экономической реформы, то надо прямо сказать, что он не выдерживает проверки практикой. Экономическое положение в стране ухудшается. Повсеместно ощущается нехватка продо­вольствия и товаров народного потребления. Инфляция принимает галопирующий характер. Финансовая систе­ма практически дезорганизована. Началась гонка спеку­лятивного обогащения. Развивается имущественная по­ляризация. Резко возросла преступность. Страну сотря­сают забастовки и межнациональные конфликты. Снижается жизненный уровень народа.

Такие результаты не являются чем-то неожиданным. Когда в декабре 1982 г. Проблемная комиссия по совер­шенствованию планирования и управления народным хозяйством (Эта комиссия была образована президиумом АН СССР и Госкомитетом СССР по науке и технике (Постановление .№ 159/484 от 4 декабря 1981 г.) в составе: Л. И, Абалкин, А. Г. Аганбегян, П. Г. Бунич, Л. М. Гатовский, Б. 3. Мильвер, В. Л. Перламутров, И. Я. Петраков, Е. Г. Ясин, Н. П. Федоренко) представила проект предложений, предус­матривающих усиление рыночных механизмов в эконо­мике, многие ученые предупреждали о негативных по­следствиях в случае реализации проекта. Тогда проект был отклонен. На июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС прозвучали справедливые слова о том, что мы еще до сих пор не изучили в должной мере общество, в котором живем и трудимся, не полностью раскрыли присущие ему закономерности, особенно экономические. Ученым тогда было рекомендовано развернуть дискус­сию, в ходе которой предполагалось выработать более реалистичную и приемлемую программу совершенствования планирования и управления. А пока наука будет в поиске, хозяйственникам было предложено поднять дисциплину и ответственность на всех рабочих местах, что не замедлило положительно сказаться на экономике.

Развернувшаяся на страницах научной печати дискуссия показала, что между учеными существуют глубо­кие, подчас принципиальные различия как в понимании причин застоя в экономике, так и в путях выхода из него. Выявилось, что сторонники перехода к рыночной экономике, хотя и занимают ключевые пози­ции в академической науке, не имеют весомых научных аргументов в поддержку своих предложений. Отчетливо обозначились принципиально новые подходы и предло­жения по перестройке хозяйственного механизма.

К сожалению, после апреля 1985 г. возобладало не­терпение. Видимо, авторам проекта рыночных реформ в экономике удалось быстрее убедить новое руководство страны в лице М.С. Горбачева в эффективности их предложений. Дискуссия, несмотря на провозглашенную гласность, была прерва­на, возражения против проекта отклонены. Было проиг­норировано и то обстоятельство, что буржуазные совето­логи уже давно рекомендовали правительствам запад­ных стран добиваться в социалистических странах рыночных реформ как верного средства, ведущего к де­зорганизации плановых экономик социалистических стран, подрыву их экономической мощи, к их социально­му и политическому перерождению.

Сегодня тревожные предупреждения сбываются, и есть все основания пола­гать, что при сохранении нынешнего курса на рыночные преобразования экономическое и социальное положение в стране еще более ухудшится.

В этой ситуации важно выработать и суметь донести до общественности альтернативные программы экономи­ческих преобразований, могущие обеспечить быстрый рост народного благосостояния на основе эффективного использования огромного технико-экономического потен­циала страны.

1. Истинные причины застойных явлений в экономике

Непременное условие построения научно обоснован­ной позитивной программы преобразований в производ­ственных отношениях—правильное определение при­чин, приведших к застойным явлениям.

Доминирующее объяснение застоя как результата неэффективности системы централизованного управле­ния экономикой—это не объяснение, а констатация фак­та. Факты же свидетельствуют о том, что ранее эта система работала эффективно и обеспечила создание мощного экономического потенциала в ранее отсталой стране, что признают и все объективно оценивающие ситуацию зарубежные исследователи советской экономи­ки. Поэтому важно ответить на вопрос: когда и почему система централизованного управления экономикой ста­ла неэффективной?

Проведенный нами с позиций марксистской теории анализ говорит о том, что застой закономерен и объ­ясним.

Согласно открытой марксизмом объективной логике общественных изменений, экономическая история обще­ства проходит ряд последовательных этапов. Натураль­нее хозяйство. Затем оно вследствие развития производительных сил переходит в простое товарное произ­водство, далее—в капиталистическое, которое является высшей фазой развития товарного производства вообще. Вследствие конкуренции одни производители разоряют­ся, другие обогащаются, и в обществе происходит как бы процесс кристаллизации, в результате которого возника­ют отдельные “кристаллы” (синдикаты, тресты) с уже иной, нетоварной организацией производства. “Кристал­лы” разрастаются. Капитализм вступает в эпоху им­периализма. “Свободный рынок,—как констатировал еще В. И. Ленин,—все более отходит в область прошло­го, монополистические синдикаты и тресты с каждым днем урезывают его…” (Полн. собр. соч. Т. 27. С. 381). Планирование, осуществляемое внутри монополий, пре­вращается по своим масштабам в планирование целой отрасли, и это создает материальные предпосылки для социализма. Процесс продолжается, и социалистическое производство в этой цепи означает “превращение всего государственного экономического механизма в единую крупную машину, в хозяйственный организм, работа­ющий так, чтобы сотни миллионов людей руководились одним планом” (Там же. Т. 36. С. 7). В этом организме действуют уже иные законы, ибо как преходящи обще­ственно-экономические формации, так преходящи и спе­цифические законы их экономической жизни.

Развитие экономических отношений от товарных к от­рицающим их непосредственно общественным есть, согла­сно теории марксизма, однонаправленный исторический процесс, когда государственная власть действует в его русле, тогда развитие идет быстрее; если она действует против, то терпит крах через известный промежуток времени (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 37. С. 417).

Таким образом, компас марксистско-ленинской тео­рии указывает на необходимость двигаться в направле­нии уменьшения роли товарно-денежных отношений по мере развития производительных сил. По крайней мере до 1958 г. этот курс выдерживался. Шаг за шагом были вытеснены из экономики такие системные признаки то­варного хозяйства, как рынок, конкуренция, свободное ценообразование, торговля средствами производства, ориентация производителей на прибыль. Оставалась де­нежная форма учета затрат труда, что вполне понятно, так как форма более консервативна, чем содержание. Но содержание изменилось, так как денежные знаки опосредо&али уже иные общественные отношения. Понима­ние этого факта не нашло тогда признания в экономической теории. И вместо того, чтобы сменить форму, т. е. перейти к прямому учету труда непосредственно в рабочем времени2, для чего в начале 60-х годов были все предпосылки, было принято ошибочное решение вос­становить частично старое содержание, что конкретно выразилось в экономической реформе 1965 г.

Это решение означало смену курса: если раньше мы двигались в сторону ослабления роли товарно-денежных отношений, то теперь пошли в противоположном напра­влении—к усилению их роли. Многие ученые тогда предупреждали о негативных последствиях такого реше­ния. Но их предостережениями пренебрегли.

Реформа 1965 г. частично восстановила роль прибы­ли в социалистической экономике, наделив ее оценочной и стимулирующей функциями, которых она ранее была лишена. Предполагалось, что если предприятия смогут переводить часть прибыли в свои фонды поощрения, то это решит проблему стимулирования труда, обеспечит снижение издержек производства и заинтересует коллек­тивы в напряженных планах. Но случилось иное. Про­изошла сшибка элемента рыночного механизма с меха­низмом планомерного ведения хозяйства. Предприятия приобрели стимул к погоне за выгодной продукцией вопреки общественным интересам и распоряжениями центра. Связи между предприятиями и органами, планирующими их работу, ослабли, и в отношениях между ними возникло постоянное напряжение, переходящее времена­ми в конфликт. Экономика стала менее управляемой. Начался и стал нарастать процесс ее дезорганизации. Возник затратный хозяйственный механизм, в котором затраты приобрели статус результатов.

Покажем, как этот механизм создает дефицит, ведет к растранжириванию труда, торможению  научно-тех­нического прогресса и другим отрицательным послед­ствиям.

Дефицит. Поскольку предприятия стали заинтересо­ваны в получении прибыли, постольку они стремятся выпускать в первую очередь выгодную для себя продук­цию. Но коль скоро затраты труда на выпуск той или иной продукции непрерывно меняются благодаря науч­но-техническому прогрессу, лучшей организации труда, а оптовые цены на нее в условиях плановой экономики относительно устойчивы, то разные виды продукции в разное время неодинаково выгодны предприятию. И оно под разными предлогами начинает избавляться от невыгодных изделий. В итоге—нехватка отдельных ви­дов продукции, невыгодных предприятию, но крайне нужных для народного хозяйства страны и населения.

Растранжиривание труда. Предприятие стремится к прибыли, но прибыль зависит от оптовой цепы, а ис­ходной основой для расчета ее служит себестоимость, последняя же зависит от затрат рабочего времени. Следо­вательно, чем больше затрат труда, тем выше себесто­имость продукции; чем выше себестоимость, тем более высокую цену установят на нее плановые органы; чем выше цена, тем больше прибыль предприятия. Какой же смысл экономить рабочее время, когда противоположная тактика ведет к росту прибыли и создает видимость успешной работы?!

Торможение научно-технического прогресса. Научно-технический прогресс снижает затраты труда, а тем са­мым и стоимостные показатели работы предприятия, . а следовательно, и прибыль. Зачем же себе вредить? На предприятиях, где шли на выпуск более эффективной и дешевой продукции, ухудшались стоимостные показа­тели работы, в том числе реализация, производитель­ность труда, фондоотдача и рентабельность.

Рост цен. Ориентируясь на прибыль, производители оказались заинтересованными в более высокой цене на свою продукцию. И здесь выяснилось, что достаточно представить в органы ценообразования при утверждении цены на новое изделие документацию, подтверждающую завышенные затраты прошлого и живого труда, и необо­снованная цена вступит в силу. “Творчество” подобной документации стало предметом особой заботы на пред­приятиях. Прибыль, полученная за счет завышения цен, увеличила необеспеченный спрос, усилила дефицит ма­териалов и изделий, начала расшатывать финансовую систему страны.

Можно было бы показать механизмы и других от­рицательных явлений, развившихся в экономике в ре­зультате реформы 1965 г. Здесь и ухудшение планирова­ния, и деформация системы учета общественного труда, и ведомственность, и многое другое. Все эти “цветы” произрастают из одного корня—из решения ввести ры­ночные механизмы в плановую экономику.

Поставив во главу угла стоимостные показатели, ре­форма создала ложные ориентиры в деятельности пред­приятий. Эти показатели явились “чужеродными тела­ми”, которые как клин были вбиты в основание системы централизованного управления экономикой и создали постоянно действующий фактор ее дезорганизации.

Искусственное создание условий для действия законов товарного производства привело к тому, что они проявили себя и в полном соответствии с ними уже не люди решают, что им производить, а продукт через прибыль диктует им это. Подтвердилось предвидение основоположников науч­ного коммунизма о бесперспективности попыток “создать такое общество, где производители будут, наконец, гос­подствовать над своим продуктом, путем последователь­ного проведения в жизнь экономической категории (стои­мости.—В. Я.), являющейся наиболее широко охватыва­ющим выражением того факта, что производители порабощены своим собственным продуктом” (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 322). Реформа 1965 г. была направлена против открытой марксизмом логики обще­ственного развития и совершенно закономерно привела к застойным явлениям в экономике. К. Маркс недвусмыс­ленно предостерегал от соединения товарности и планоме­рности, когда писал: “…не может быть ничего ошибочнее и нелепее, нежели на основе меновой стоимости и денег предполагать контроль объединенных индивидов над их совокупным производством…” (Там же. Т. 46. Ч. I. С. 102). Мы пренебрегли этим предостережением и имеем предсказанный марксизмом результат.

Кризисные явления в советской экономике свидетель­ствуют не о крахе системы централизованного планирования, о чем трубят сейчас советологи, а вслед за ними и наши отечественные экономисты рыночной ориента­ции, а о банкротстве идеи сочетания плана и рынка, которую мы безуспешно пытаемся осуществить начиная с 1965 г. Эта идея неосуществима. Не случайно В. И. Ленин квалифицировал ее как “буржуазную уто­пию” (Полн. собр. соч. Т. 2. С. 495).

На XXVII съезде КПСС причины застойных явле­ний связывались с тем, что производственные отношения “устарели, стали утрачивать стимулирующую роль, а кое в чем превратились в тормоз” (Материалы XXVII съезда КПСС. М., 1986. С. 38—39). Мы считаем правильным тезис, что тормозящие факторы заключены в производственных отношениях, которые не только пе­рестали стимулировать, подталкивать развитие произ­водительных сил, но, напротив, сковывали это развитие, не давая возможности развернуться научно-технической революции.(Если собрать воедино все научно-технические наработки за годы, начиная хотя бы с 1965-го, то их вполне бы хватило на то, чтобы создать в стране прочную материально-техническую базу социализма. Но… в собствен­ной стране люди, вроде бы заинтересованные в прогрессе, остались глухи к ним, а вот в других странах многие наши новинки техники в технологии быстро нашли желающих. За рубежом—масса произ­водств и в промышленности, и в сельской хозяйстве восприняли и… не проиграли, нам же предстоит “догонять”… самих себя)

  Произошло это потому, что социалистичес­кой экономике начиная с 1965 г. стали насильственно навязываться элементы производственных отношений прошлой формации, а именно распределительный меха­низм, основанный на товарно-денежных отношениях. Между тем из теории марксизма известно, что “каждый новый способ производства или новая форма обмена тормозится вначале не только старыми формами произ­водства и обмена и соответствующими им политическими учреждениями, но и старым способом распределения. Новому способу производства и новой форме обмена приходится путем долгой борьбы завоевывать себе соот­ветствующее   распределение”   (Маркс   К.,   Эн­гельс Ф. Соч. Т. 20. С. 152). Именно это случилось с ком­мунистическим способом производства, и сейчас его раз­витие тормозится попытками приспособить к нему рас­пределительный механизм, сложившийся в прошлой формации для обслуживания частных производителей. Вот подлинные истоки торможения, действующие в на­шей экономике. Очевидно, все же предпочтительнее не восстанавливать старый распределительный механизм, сложившийся в прошлой формации для обслуживания частных производителей и ныне тормозящий развитие производительных сил, а создать новый, отвечающий современному уровню их развития и общественной собственности на средства производства.

2. Куда ведет радикальная экономическая реформа

Радикальная экономическая реформа, которая сейчас провозглашена и проводится, предусматривает всемер­ную активизацию товарно-денежных отношений, воссоз­дание рынка средств производства, слом административ­ной системы управления. Она опять направлена против исторически обусловленного хода общественного про­гресса. Именно это обстоятельство, а не какие-то мнимые “враги перестройки” является причиной углубления кризисных явлений в советской экономике и обществен­ной жизни.

Замысел реформы основан на ложных принципах, он игнорирует идею развития. Ее авторы рассматривают общество метафизически, как механизм, который можно собрать из разных частей. Отсюда их эклектическая попытка создать хозяйственный механизм, соединяющий в себе несовместимые части различных общественных систем или, как они говорят, оптимально сочетающий централизованное управление и рыночные отношения, план и рынок.

Этот замысел игнорирует то обстоятельство, что об­щество есть не механизм, а живой организм, находящий­ся в постоянном развитии. Развитие это идет от товар­ных отношений к непосредственно общественным через преодоление товарности, и поэтому нельзя раз и навсегда зафиксировать какое-то оптимальное соотношение плана и рынка, а надо видеть перспективу и дать простор развитию производительных сил, не вгонять их в про­крустово ложе механистических построений. Вот почему этот замысел обречен на неудачу.

В общественном организме все взаимосвязано. И если мы поставили задачу восстановить товарно-денежный механизм, то надо отдавать себе ясный отчет в том, что он является органической частью системы производст­венных отношений капиталистического общества. Как таковой он может нормально функционировать лишь в единстве с другими элементами рыночной экономики, а именно с частной собственностью на средства произ­водства, с обменом, основанным на свободной продаже средств производства и рабочей силы, с системой потреб­ления, в которой одни могут обогащаться за счет эксплуатации труда других. Все эти недостающие части придет­ся восстановить. Тогда мы получим новую, вернее, ста­рую органическую целостность, т.е капитализм, в котором действуют законы товарного производства.

Под прикрытием разговоров о необходимости опти­мального сочетания плана и рынка мы встали на путь восстановления производственных отношений прошлой формации. Мы дробим общественную собственность, превращая ее в частную и собственность отдельных коллективов. Мы уже имеем примеры наемного труда и имущественного расслоения граждан. Но надежды, что на этом пути мы получим экономическую эффектив­ность, что у нас будет как в Швеции или в лучшем случае как в США, на что усиленно намекают уставше­му от неурядиц обывателю экономисты рыночной ориен­тации, совершенно беспочвенны.

Сейчас в советском обществе уровень разви­тия производительных сил таков, что рыночный механизм уже не может их эффективно обслу­живать. Его время прошло. Современные производительные силы в нашей стране требуют уже не рынка, а той самой компетентной ад­министративной координации, от которой мы хотим уйти.

Реально путь рыночных реформ ведет страну к эко­номическому и социальному краху. Для подавляющего большинства населения страны это будет означать нище­ту и бесправие. Сама же страна будет расчленена на ряд мелких государств, поставленных в полную зависимость от международных монополий. Поэтому мы считаем не­обходимым довести до общественности концепцию пере­стройки хозяйственного механизма, альтернативную ры­ночной.

3. Концепция перестройки хозяйственного механизма на нетоварной основе

Напомним прежде всего, что вопрос об отношении коммунистов к товарному производству В. И. Ленин все­гда относил к числу программных. Уже в статье “Проект программы нашей партии”, написанной в 1899 г., он охарактеризовал цель пролетариата как “переход всех средств и предметов производства в общественную соб­ственность”, “устранение товарного производства” и “за­мена его новой системой общественного производства” (Поли. собр. соч. Т. 4. С. 216). Несколько позже, полеми­зируя с “эсеровскими меньшевиками”, он писал: “Mapксизм требует ясного разграничения программы-максимум и программы-минимум. Максимум, это—социалистичес­кое преобразование общества, невозможное без унич­тожения товарного производства. Минимум, это—преоб­разования, возможные еще в рамках товарного производ­ства. Смешение того и другого неизбежно приводит ко всяким мелкобуржуазным и оппортунистическим или анархическим извращениям пролетарского социализма” (там же. Т. 13. С. 397). Выступая на VIII съезде пар­тии, В. И. Ленин специально потребовал указать в пар­тийной программе об отношении коммунистов к товар­ному производству, подчеркнув, что без этого она “не будет марксистской интернациональной программой” (там же. Т. 38. С. 181).

 

Следовательно, прежде всего мы должны четко ре­шить вопрос о направлении перестройки хозяйственного механизма: к рыночной, товарной экономике или к пла­номерно организуемой и сознательно направляемой эко­номике. Хозяйственный механизм, построенный на вза­имоисключающих принципах, как это имеет место сей­час, работать не может. Перестройка по ком­промиссному варианту, осуществляемая ныне, ничего принципиально не меняет, а только усугубляет застой. Следовательно, надо выбирать. Наш выбор однозна­чен—перестройка в антитоварном направлении.

Чтобы вникнуть в сущность этой перестройки, нужно помнить положение марксизма о том, что продукт труда “становится стоимостью и товаром лишь при определен­ной комбинации общественных отношений” (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. II. С. 189). Так вот, с обобщест­влением средств производства возникает такая комбина­ция общественных отношений, в которой деньги, товар, стоимость прекращают свое существование независимо от нашей воли и желаний. И основоположники научного коммунизма неоднократно специально отмечали это об­стоятельство. Поэтому речь идет о том, чтобы разобрать­ся в новой комбинации общественных отношений и вести перестройку, сообразуясь с ее природой.

Сделаем небольшое, но, как представляется, необхо­димое отступление. Мы отдаем себе отчет в том, что многим гражданам трудно понять идею такой перестрой­ки, так как в их сознании доминируют не научные, а обыденные представления о сущности товарно-денеж­ных отношений. Они полагают, что деньги—это те бу­мажные купюры, которые выдают в день получки, то­вары—это то, что продается в магазине, а стоимость отождествляют с розничной ценой. Поэтому, когда они слышат об упразднении товарно-денежных отношений, то невольно соглашаются с мнением экономистов ры­ночной ориентации (которые пользуются почти полной экономической безграмотностью, неинформированно­стью и играют на неподготовленности многомиллионных масс людей к серьезному экономическому разговору), что это беспочвенная утопия. Между тем в научном плане речь идет вовсе не о том, свертывать или не свертывать товарно-денежные отношения, а о том, вос­станавливать их или нет.

И еще одно важное соображение.

Часто задают вопрос: почему именно развитие производительных сил закономерно обусловливает необ­ходимость замены рыночных отношений административ­ной координацией? Разве административно-командная система не является виновницей всех наших бед?

Попробуем разъяснить эту закономерность. Понимание ее очень важно для понимания причин пере­живаемого страной кризиса и путей выхода из него.

Возьмем в качестве условного примера экономику, в которой все, скажем, выращивают цветы и продают их. Процесс выращивания несложен, с ним может справить­ся и один человек. Далее он выходит на рынок, там другие продавцы. Цена на цветы устанавливается сти­хийно, в зависимости от количества завезенных на ры­нок цветов и потребности населения в них. Предполо­жим, что наш цветовод не уберег цветы от тли и не появился на рынке. Как это скажется на других цвето­водах, которые конкурируют с ним на рынке? Они будут даже рады этому обстоятельству, так как смогут поднять цену. Производители в данном случае технологически не связаны друг с другом и выступают по отношению друг к другу как конкуренты. Хорошим регулятором такой экономики является рынок.

Но вот другая ситуация. Мы делаем сверхгрузоподъемный самолет “Мрия”. В его проектировании и со­здании заняты сотни заводов, сотни тысяч людей. Они связаны друг с другом технологическим процессом созда­ния самолета и поэтому зависимы друг от друга. Если кто-то из них не выполнит свою часть общей задачи, то самолет не построишь. А представьте себе, если какое-то предприятие, задействованное в создании самолета, от­кажется от поставок нужного для самолета оборудова­ния, так как есть более выгодный заказ, или, чего доб­рого, разорится и прекратит свое существование. Обрадует ли это тех, кто находится с ними в одной тех­нологической цепи? Ясно, что нет. Вот почему рыноч­ные, товарно-денежные отношения между производите­лями в данном случае не помогают, а мешают общему делу, и они заменяются планомерными, административ­но-регулируемыми отношениями как более эффективны­ми. “Не социалисты враги рынка,—как заметил извест­ный американский экономист Дж. Гэлбрейт,—а передо­вая техника, а также диктуемая ею специализация рабочей силы и производственного процесса”.

Мировой опыт однозначно подтверждает положение марксизма о том, что с развитием производительных сил рыночная экономика закономерно заменяется планомер­но управляемой. Марксизм показывает направление раз­вития: от рыночной к плановой. Образно говоря, мост надо строить поперек реки. И в этом направлении, оче­видно, и надо действовать правительству, принимая ре­шения по совершенствованию или перестройке экономи­ческих отношений в стране. К сожалению, все реформы, решения начиная с 1965 г. принимаются в противопо­ложном направлении.

Что ж, “товарников” (“рыночников”) и “антитоварников” рассудит и решит их исторический спор сама жизнь. Рано или поздно нетоварные отношения возьмут верх; жаль только, если это случится впервые не в на­шей стране, начавшей строить социализм в самых труд­ных, почти нечеловеческих условиях.

Но продолжим прерванную тему.

Комбинация общественных отношений, характерная для социализма, в корне отличается от той, при которой продукт труда выступает в качестве товара и стоимости. Так, если в условиях товарного производства все прода­ется и покупается, в том числе и рабочая сила, то в условиях социализма “весь продукт труда союза сво­бодных людей,—говоря словами К. Маркса,—представ­ляет собой общественный продукт. Часть этого продукта служит снова в качестве средств производства. Она оста­ется общественной. Но другая часть потребляется в ка­честве жизненных средств членами союза. Поэтому она должна быть распределена между ними” (там же. Т. 23. С. 88—89).

В нашем обществе распределяется между гражданами только та часть произведенного продукта, которая предназначена для индивидуального потребления. Этой части соответствует определенная сумма денег, равная сумме розничных цен продуктов труда, распределяемых в обществе по труду и по общественным фондам потреб­ления. Реально мы можем распределять между гражда­нами только эту сумму, так как если распределяем большую, то создаем необеспеченный спрос. Следователь­но, заработок каждого работника и трудового коллек­тива в нашем обществе должен формироваться как его доля в общей сумме произведенных благ, распределяемых в обществе по труду. Такой порядок вытекает из сущест­ва общественных отношений нашего общества и являет­ся объективной необходимостью. Между тем в нынешнем хозяйственном механизме, основанном на эклектическом соединении плановых и рыночных начал, средства на оплату труда распределяются по правилам, унаследо­ванным от товарного производства, т. е. как часть вновь произведенной стоимости. Такой порядок архаичен, он не соответствует сути новых общественных отношений и нуждается в решительной перестройке.

Изменение комбинации общественных отношений, происшедшее в результате Октябрьской революции и по­следующего обобществления средств производства, при­вело к качественному изменению природы денег. Денеж­ные знаки, которые опосредствуют обмен между индивидом и обществом, “не являются деньгами”. Они служат всего лишь рабочими квитанциями, или, говоря словами Марк­са, они лишь констатируют “индивидуальную долю уча­стия производителя в общем труде и долю его индивиду­альных притязаний на предназначенную для потребле­ния часть общего продукта” (там же. Т. 20. С. 314). Таковы подлинный смысл и назначение денег, которые граждане нашего общества получают в виде заработной платы. Не потому ли экономисты товарной ориентации сетуют, что это не настоящие деньги? Действительно, по своей сущности это уже качественно иной тип денег, не товарные, а трудовые деньги. На поверхности эти деньги выглядят как обычные денежные знаки, но это лишь их видимость, и классики марксизма предупреждали об этом, характеризуя их как “замаскированные трудовые марки” (там же. Т. 20. С. 314).

Что касается “денег”, которые опосредствуют якобы “товарный” обмен между государственными предприяти­ями, то они, по замечанию Ф. Энгельса, “еще менее осуществляют свою функцию денег” (там же). Но с их помо­щью в социалистическом обществе может вестись учет затрат труда. Поясним это положение.

Характеризуя обмен в социалистическом обществе, К. Маркс отмечал: “…это был бы не обмен меновых стоимостей, а обмен деятельностей… Опосредовование, естественно, должно иметь место” (там же. Т. 46. Ч. I. С. 115). Для этого опосредовования, как считали основопо­ложники научного коммунизма, достаточно простой бух­галтерии, которая ведет счет при помощи естественного мерила труда—времени и рабочего часа как его еди­ницы—и не переводит предварительно часы в деньги.

На первый взгляд данное предвидение в реальной практике социалистического хозяйствования не подтвер­дилось: обмен опосредуется деньгами, а не прямым уче­том затрат труда. Но обратим внимание на то, что в нашей стране налажен в основном прямой учет затрат труда на выпуск той или иной продукции непосредствен­но в рабочем времени. Этот учет является первичным источником для денежной формы учета. При установлении цены на изделие органы ценообразования исходят из данных о трудоемкости его изготовления, а затем ум­ножают ее на стоимость в рублях одного нормированного часа, и таким путем осуществляется перевод рабочего времени в деньги. Делается это единственно для того, чтобы обеспечить имитацию товарного обмена между государственными предприятиями. Эта имитация зату­шевывает реальные экономические процессы и создает ложные ориентиры для производителей, побуждая их к искусственному завышению затрат с целью вынудить органы ценообразования установить более высокую це­ну на их продукцию. Фактически рубли в отношениях между государственными предприятиями играют роль не денег, а учетных единиц (“счетные деньги”), с помощью которых опосредствуется обмен деятельностью и ведется учет затрат труда.

Следовательно, мы имеем два типа денег: “трудовые” и “счетные”, и это наша реальность, а не досужая выдумка. Их нельзя смешивать, а тем более переводить “счетные” в “трудовые”. Работники плановых и финан­совых органов невольно учитывают данное различие, когда планируют денежное обращение и настаивают на том, чтобы в фонды материального стимулирования предприятий не переводились деньги с других статей расходов. Но это различие не признается доминирующи­ми в экономической науке учеными товарной ориента­ции, и они, вместо того чтобы понять, почему практики так поступают, обвиняют их в недомыслии и невежестве, забыв, видимо, что практика—это критерий истины.

Сейчас практики уступили давлению теоретиков и потому в фонды материального поощрения стали обильно переводиться “счетные” деньги. И вот резуль­тат—финансовая система практически дезорганизована, и на руках населения оказалась значительная масса денег, которых нечем отоварить. Упорядочить фина­нсовые отношения можно, только перекрыв перелив “счетных” денег в “трудовые”. Но это не согласуется с самофинансированием, которое поощряет такой пе­релив, будучи основано на представлении, будто мы имеем дело с обычными товарными деньгами.

Вот почему, чтобы перестройка была экономически эффективной и не подрывалась инфляцией, необходимо сменить принцип, по которому формируются фонды оплаты труда предприятий. Их надо формировать не на товарной, как части вновь произведенной стоимости, а на трудовой основе, как доле коллектива в общей сумме произведенных благ, распределяемых в обществе по труду.

Новая комбинация общественных отношений, сложи­вшаяся в нашей стране за годы Советской власти, изме­нила не только суть денег, но и смысл стоимостных показателей. Как известно, “стоимость вещи определяет­ся не тем временем, в течение которого она была произ­ведена, а минимумом, времени, в течение которого она может быть произведена, и этот минимум устанавливает­ся конкуренцией” (там же. Т. 4. С. 99). “Только благо­даря колебаниям конкуренции, а тем самым и товарных цен прокладывает себе путь закон стоимости товарного производства и становится действительностью определе­ние стоимости товара общественно необходимым рабо­чим временем” (там же. Т. 21. С. 189). Если устранить из общества конкуренцию, свободные цены, торговлю сред­ствами производства, рынок рабочей силы, впрочем, до­статочно даже одного из названных элементов, посколь­ку они предполагают и обусловливают друг друга, то система товарного производства не сможет нормально функционировать, так как закон стоимости перестает действовать и стоимостные показатели потеряют свою способность информировать нас о стоимости. Кстати, это происходит и в условиях современного капиталистичес­кого общества. Когда фирма действует не в режиме конкуренции, а в плановом режиме, например работает по правительственным заказам, то она намеренно завы­шает свои затраты, чтобы получить больше денег с пра­вительства. Как видим, ориентация на прибыль при работе в плановом режиме приводит к затратной эконо­мике и при капитализме.

 

Вот почему с переходом к плановому ведению хозяй­ства стоимостные показатели уже не несут достоверной информации о том, сколько общественно необходимого рабочего времени затрачено на производство того или иного продукта труда. Руководствоваться ими в экономи­ческих расчетах—то же самое, что основываться на данных испорченного прибора в технике. Они, конечно, что-то показывают, но, что именно, никто не знает. Поэтому все заключения о рентабельности предприятий, о необходимости объявлять банкротами убыточные и т. п. построены на песке. Следование им ведет лишь к неоправданному уничтожению созданных производи­тельных сил, к оскудению общества. Вот почему в ходе перестройки хозяйственного механизма стоимостные по­казатели оценки работы предприятий должны быть заменены показателями, отражающими потребитель­ную стоимость произведенной продукции и затраты труда на нее, с помощью которых можно реально конт­ролировать ход воспроизводства в нашем обществе.

Потребительная стоимость выражает полезность ве­щи, ее способность удовлетворять те или иные личные и общественные потребности. Она обусловлена физичес­кими, химическими и другими качественными характе­ристиками вещей, но величина ее зависит не от этих характеристик, а от величины потребности в данном продукте. Чем выше потребность в нем, тем выше его потребительная стоимость; продукт труда, который никому не нужен, не обладает потребительной стоимостью.

Переход к показателям учета на основе потребитель­ной стоимости рассматривается в теории марксизма в ка­честве одного из основных условий социалистического преобразования общества, поскольку цель социалисти­ческого производства в том, что “создается возможно больше потребительных стоимостей возможно меньшей стоимости, т. е. что в возможно меньшее время создается возможно большее изобилие материального богатства” (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 265). Однако пока предприятия остаются ориентированными на прибыль, это условие невыполнимо, так как прибыль ориентирует производство не на удовле­творение потребностей, а на платежеспособный спрос. Поэтому вопрос, что производить, решается в пользу обеспеченных слоев населения. Это ведет к отвлечению производства на преимущественное удовлетворение спроса данных слоев, к наращиванию неразумного по­требления в ущерб удовлетворению первоочередных потребностей населения. “Вымывание” дешевого ассо­ртимента—это закономерный результат ориентации производителей на прибыль, как и обогащение одних и обнищание других.

Прямая цель социалистической экономики—не про­сто удовлетворение спроса, а удовлетворение действительных потребностей людей, признаваемых обществом как разумные. Поэтому в ходе перестройки необходимо создание планового механизма изучения, формирования и удовлетворения действительных потребностей людей.

Для этого должна быть изменена статистическая от­четность. Она должна отражать не просто рост объемов производства, а степень удовлетворения общественных потребностей. Поэтому в зеркале статистики следует отражать три цифры по каждому виду продукции: уро­вень потребности в данной продукции, реальный уро­вень ее удовлетворения и реальный уровень ее производ­ства. О работе промышленности, сельского хозяйства, сбытовых и снабженческих организаций нужно судить по тому, как сокращается разрыв между должным и ре­альным.

            Предлагаемый порядок в корне отличается от дейст­вующего. Сейчас во главу утла поставлено не удовлет­ворение потребностей, а рост объемов производства, да еще в стоимостном (денежном) выражении. Промышлен­ность работает, как молох: она увеличивает и увеличива­ет выпуск продукции, не считаясь с реальной потреб­ностью в ней, и не может остановиться. В результате мы производим сейчас больше всех в мире тракторов и боль­шегрузных автомобилей, намного перекрыв реальную потребность в них, и в то же время удовлетворенность потребности в плодо- и овощехранилищах составляет в стране всего лишь 25% потребности. Надо переклю­чить ресурсы общества на строительство хранилищ, но если это сделать, то статистика зафиксирует снижение объемов производства в стоимостном выражении, поэто­му при существующем порядке учета и отчетности это выглядит невыгодным делом. Если же производство бу­дет переориентировано со стоимостных объемов на удов­летворение потребностей, то оно, насытив определенную потребность, может дальше не расти, а освобождающие­ся ресурсы направить на удовлетворение иных потреб­ностей. Можно не сомневаться, что при оценке работы по потребительной стоимости проблема овощехранилищ бу­дет решена вмиг, так как это кратчайший путь к повыше­нию уровня народного потребления.

 механизм изучения и учета потребностей нужно строить на основе демократического централизма и формировать силами всего общества (экономического центра и трудящихся). Необходима разработка класси­фикатора общественно необходимых потребностей, по­зволяющего относить их в ту или иную группу на основе четких критериев, а также ранжировать их между собой. Самый высокий ранговый индекс должен быть присвоен конечным потребностям населения. Надо разработать демократические процедуры определения приоритетов удовлетворения тех или иных потребностей и в соответ­ствии с установленными с помощью общественности приоритетами концентрировать материальные и трудо­вые ресурсы на выпуск соответствующей продукции.

Ориентация на потребительную стоимость позволяет по-новому подойти к оценке деятельности предприятий.

Трудовому коллективу следует доводить лишь один плановый показатель—номенклатуру производимой продукции. Условия же, необходимые для ее производст­ва, регламентируются посредством системы нормативов: затрат труда, сырья, материалов, энергии, использова­ния производственных мощностей и т. п. Эффективность деятельности коллектива определяется путем сравнения фактических результатов, полученных в ходе производ­ства, с заданными нормативами.

Норма и стоимость выражают по сути одно и то же—средние затраты рабочего времени на выпуск опре­деленной продукции. Но если стоимость складывается стихийно в ходе рыночных сделок, то норма устанав­ливается сознательно на основе изучения трудовых про­цессов. Норма — более прогрессивный, чем стоимость, способ измерения затрат труда, который в ходе истори­ческого прогресса вытесняет стоимостную форму учета. Начинается этот процесс еще на ранних этапах развития капиталистического общества в рамках отдельных пред­приятий. В современных капиталистических фирмах труд повсеместно измеряется в нормо-часах. В нашей стране после реформы 1965 г. трудовые нормативы бы­ли потеснены стоимостными оценками. Перестройка уче­та на основе приоритета потребительной стоимости по­влечет за собой возрождение нормативного хозяйства.

            Для обеспечения качества продукции как главного выражения потребительной стоимости предлагается ис­пользовать новый показатель — квалиметрический объ­ем выпуска продукции. Существуют конкретные раз­работки, как отечественные, так и зарубежные, которые содержат технические решения вопросов планирования производства и учета труда на основе потребительной стоимости. Эти решения в принципе едины для всякого крупного производства.

Важнейшей частью перестройки хозяйственного ме­ханизма мы считаем соединение социалистического сорев­нования с системой распределения по труду, что дает возможность радикально решить проблему стимулирова­ния труда, устранив при этом “уравниловку” и не до­пустив инфляционных процессов.

Идея соединения соревнования с распределением по труду имеет глубокие корни в истории социалистической мысли. Именно с нею В. И. Ленин связывал решение проблемы стимулирования труда в социалистическом обществе. Не случайно первая статья по вопросам хо­зяйственного строительства, написанная В. И. Лениным после Октябрьской революции, называлась “Как ор­ганизовать соревнование”. В решениях IX съезда пар­тии, проходившего в марте—апреле 1920 г. под ру­ководством В. И. Ленина, было прямо отмечено: “Пре­миальная система должна стать одним из могущест­венных средств возбуждения соревнования”. К сожа­лению, это указание не было воспринято экономической наукой, и она не ориентировала в этом направлении хозяйственную практику.

Между тем сегодня даже в капиталистических стра­нах крупные фирмы в поисках средств стимулирования труда, адекватных современному производству, стали прибегать к организации производственного соревнова­ния, широко используя при этом наш опыт организации соревнования 30-х годов.

Уже первые эксперименты, проведенные в нашей стране в направлении усиления связи социалистического соревнования с распределением по труду, позволили сделать вывод, что, изменяя форму и меру поощрения передовиков и воздействия на отстающих, можно обес­печить высокий уровень соревнования и практически неограниченный подъем трудовой активности. Последу­ющие эксперименты подтвердили этот вывод.

Суть опытов довольно проста. Участники соревнова­ния подразделяются на группы, формируемые на основе сравнимости условий труда. Определяются показатели, по которым подводятся итоги соревнования, и заранее устанавливаются (за счет аккумуляции различных ис­точников премирования в единый фонд поощрения участников соревнования) весомые премии за первое второе и последующие места. Премированием охватыва­ется до 80% работников, но размеры премий строго дифференцированы в зависимости от места, занимаемого в соревновании, так что “уравниловка” исключена. По итогам соревнования определяется место каждого работ­ника и коллектива. Таким образом, известно заранее, какую премию получит работник или коллектив, заняв­ший то или иное место, но неизвестно, кто какое место займет, и какая для этого потребуется производитель­ность. Это решается в ходе трудового соперничества.

Экспериментально испытывалась и иная модифика­ция соревновательной формы распределения. На пред­приятии создаются два фонда: фонд гарантированной оплаты труда и фонд соревнования. Гарантированная часть оплаты труда каждого работника определяется его квалификацией, стажем, условиями приложения труда. Фонд соревнования распределяется между работниками пропорционально числу нормо-часов, выполненных каждым из них. Делается это так. Общее количество нор­мо-часов, выработанных работниками, складывается, и на полученную сумму делится премиальный фонд. Таким путем устанавливается цена одного часа. Затем премиальный фонд распределяется между работниками по числу выработанных ими нормо-часов.

Превращение стимулов соревнования в доминиру­ющую силу, как показывает опыт, оказывает огромное воздействие на трудовую активность работников. Адми­нистративный нажим становится излишним. Сравнение с другими, а главное—материальная и моральная заин­тересованность в результатах этого сравнения высвечи­вают как бы изнутри напряженность работы каждого и делают явственными его подлинные успехи и недостат­ки. Резко меняется отношение работников к контролю за результатами их труда. Он уже не воспринимается ими как нечто внешнее и чуждое, а становится нужен им самим как средство против субъективизма и нечестных действий соперника.

Распределение по итогам соревнования хорошо соче­тается с централизованным планированием. Плановый орган задает цели соревнующимся, устанавливает пока­затели, по которым определяются победители, выступа­ет как один из арбитров. Общественные интересы, кото­рые он представляет, получают бесспорный приоритет в деятельности коллективов. Это дает возможность пре­доставить им широкую самостоятельность без риска, что она будет употреблена в ущерб общим интересам. Особо следует отметить то обстоятельство, что поскольку рас­пределяется только заранее спланированный фонд со­ревнования и стимулирующий эффект достигается не за счет дополнительных выплат, а за счет соперничества и справедливого учета результатов труда, то данный стимулирующий механизм не ведет к инфляции, что присуще основанной на самофинансировании системе стимулирования труда.

Распределение по итогам соревнования согласуется и с тем фактом, что в нашей экономике мы имеем дело не с товарными, а с трудовыми деньгами. Предлагается следующий принцип их распределения. Сумма денеж­ных средств, предназначенных для оплаты труда в дан­ном плановом периоде, сбалансированная с суммой цен продуктов труда, предназначенных для индивидуально­го потребления, распределяется на две части: фонд га­рантированной оплаты труда и фонд социалистического соревнования. Величина первого фонда на предприятии зависит от численности работающих, условий труда и значения выпускаемой продукции. Величина второго фонда зависит от напряженности программы коллектива и занимаемого коллективом места в соревновании. В ре­зультате, с одной стороны, возникает заинтересован­ность в результатах труда, а с другой—исключается инфляция из-за роста оплаты труда в отраслях I подраз­деления без соответствующего роста продукции в отрас­лях II подразделения.

Плановая социалистическая экономика представляет собой сложную управляемую систему с большим числом элементов и взаимосвязей между ними. Система эта по­строена по иерархическому принципу: первичные эле­менты объединены в подсистемы, каждая из которых в свою очередь является элементом более высокой ступе­ни иерархии. Проблема в том, чтобы найти такой прин­цип взаимосвязи элементов и уровней системы, кото­рый бы не нарушал ее целостность и способствовал саморазвитию. Подобный принцип заключен в оценке (и соответственно поощрении) каждого работника и коллек­тива как элементов системы в зависимости от резуль­татов их работы по сравнению с другими работниками и коллективами, исходя из их вклада в решение задач, стоящих перед системой в целом. В этом случае не будут возникать противоречия между иерархическими уровня­ми системы, что имеет место сегодня, и образуется обратная связь, в силу которой хозяйственный механизм ста­нет саморегулирующимся.

                                                               *           *           *

 Сейчас перед происходящей в стране перестройкой три пути.

Первый—разрушение централизованной системы управления экономикой и перевод хозяйства на рельсы рыночных отношений. За этот путь ратуют экономисты товарной ориентации. На этот путь нас усиленно и давно толкает Запад. Этот путь ведет страну к экономическому и социальному краху, так как производительные силы, созданные за годы Советской власти, давно переросли то состояние, когда они могут успешно развиваться под воздействием сил рынка.

            Второй путь—найти оптимальное сочетание плано­вых и рыночных регуляторов. Этот путь, который В. И. Ленин в свое время метко назвал “буржуазной утопией”, бесперспективен. Он игнорирует диалектику развития, тот факт, что во всем мире развитие хозяйственных механизмов идет через отрицание рыночных регуляторов плановыми. Надежда найти оптимальное сочетание плана и рынка обусловила появление рефор­мы 1965 г., которая привела экономику страны к застою. В ходе перестройки мы опять пытаемся идти этим тупи­ковым путем.

Третий путь—устранение из централизованной си­стемы управления чуждых ее природе элементов рыноч­ной экономики, которые ложно ориентируют систему, и введение в нее новых элементов, активизирующих ее деятельность и ориентирующих на удовлетворение об­щественных и индивидуальных потребностей. Мы реши­тельно за этот путь, так как он обеспечивает быстрый рост благосостояния народа, технический прогресс и про­цветание Отчизны.

Напечатано в сборнике “Альтернатива: выбор пути: Перестройка управления и горизонты рынка”, М., Мысль, 1990.
Нами печатается по тексту сборника