К. Маркс открывает характеристику второго фактора формулировкой того, что прежде всего схватывается, познается в нем¹³, т. е. К. Маркс опять-таки исходит из факта, из данного в живом созерцании предмета, очерченного им выше в самом общем виде.

В изложении первого фактора самого по себе К. Маркс не фиксировал ни отношение вещей друг к  другу, ни отношение друг к другу товаров как вещей. Теперь в сферу, изложения попадает  о т н о ш е н и е  т о в а р о в  как вещей. Ход мысли заключается в дви- жении от рассмотрения  и з о л и р о в а н н ы х  товаров как вещей к  и х  с о о т н о ш е н и ю, иначе говоря, от изолированных элементарных форм, взятых с точки зрения их спокойного бытия и в определенности первого фактора, к соотношению элементарных форм, взятых с той же точки зрения и в той же определенности.

Второй фактор¹⁴ выступает для познающего прежде всего в виде  к о л и ч е с т в е н н о г о  с о о т н о ш е н и я, в котором первый фактор (потребительная стоимость) одного рода приравнивается первому фактору другого рода. Причем соотношение кажется совершенно с л у ч а й н ы м,  ч и с т о  о т н о с и т е л ь н ы м, изменяющим­ися с каждой переменой места и времени.

Следовательно, отношение качественно определенных вещей как товаров представляется сначала в виде слу­чайного  к о л и ч е с т в е н н о г о  с о о т н о ш е н и я  р а з н ы х  к а ч е с т в,  с о о т н о ш е н и я  п о с т о я н н о  и з м е н я ю щ е г о с я  в о  в р е м е н и  и  п р о с т р а н с т в е. Внутренняя самостоятельность каждой вещи, соотносящейся с другими в качестве товаров, самостоятельность, присущая вещи самой по себе кажется на первый взгляд немыслимой, невозможной, несуществующей. Мысль движется от качества к случайному, безразличному ко­личеству. Количественное соотношение оказывается отри­цанием качества. Действительно, потребительная стои­мость есть качество товара, то, что делает товар таким, а не каким-либо другим. Отношение потребительных стоимостей есть отношение качеств. Каждое качество непосредственно. Отношение качеств есть «снятие» не­посредственных качеств, оно есть опосредствование качеств. Опосредствование выступает как чисто количе­ственное, случайное. То, что опосредуется, представляет­ся не имеющим внутренней самостоятельности, чисто опосредованным. Непосредственность качества отрицает­ся опосредованием. Но это не простое отрицание, а «снятие».

Здесь К. Маркс скрыто полемизирует с вульгарным экономистом С. Бейли. Для всей вульгарной политэко­номии и для вульгаризированной науки вообще харак­терно отрицание внутреннего, сущности, свойственной вещи самой по себе. Такой взгляд опирается на поверхностное познание. Вещи, вступающие в соотношение друг с другом, коль скоро качество их схвачено (а познается качество непосредственно), выступают при дальнейшем их изучении, в виде  к о л и ч е с т в е н н о г о  с о о т н о ­ш е н и я. Количественное изменение по самой своей при­роде есть прежде всего изменение, безразличное к каче­ству. Поэтому количественное соотношение вещей вы­ступает вначале постоянно изменяющимся в зависимости от времени и места, чисто случайным и относительным. Вульгарный экономист С. Бейли фактически понимал отрицание количеством качества как голое, зряшное. Если же иметь в виду уже констатированную непосред­ственно качественную устойчивость вещей (как товаров), т. е. трактовать отрицание количеством качества как «снятие», то перед познанием встанет задача объясне­ния качества, сохраняющегося в преобразованном виде при отрицании его количеством и установления его отношения к количественным соотношениям, представляю­щимся на первый взгляд безразличными к качествам вещей. Но если предать забвению уже установленную непосредственно  качественную  устойчивость вещей (в данном случае Вещей как товаров), то из взгляда на постоянное изменение количественного соотношения ве­щей прямо вытекает отрицание внутреннего, сущности, присущей вещи самой по себе.

Итак, мысль К. Маркса при отображении специфиче­ских сторон системы движется от качества к количеству. При этом количество сначала представляется безразлич­ным качеству, хотя воссоздание безразличного количе­ства предполагает ранее охарактеризованное качество. Переход к безразличному, количеству есть первое отрицание качества.

Далее К. Маркс рассматривает несколько различных определенных количеств соизмеримых друг с другом и равных друг другу: х сапожной ваксы обменивается на у шелка, или на z золота и т. д. Если определенное ко­личество равно нескольким другим определенным количествам, то эти разные определенные количества способ­ны замещать друг друга, т. е. быть равновеликими. Из равенства многих различных определённых количеств друг другу Маркс заключает, что между ними есть нечто одинаковое, которое они выражают, и что количествен­ное соотношение, соизмеримость различных определен­ных количеств есть лишь способ выражения, форма про­явления, отличного от него содержания.

Затем К. Маркс берет два различных соизмеримых определенных количества или одну пропорцию двух различных определенных количеств. Их количественное соотношение изменяется в зависимости от времени и места. Но всегда то или иное одно определенное количе­ство приравнивается в этом соотношении тому или ино­му другому определенному количеству. Отсюда К. Маркс делает вывод, что в обоих различных определенных ко­личествах имеется нечто общее равной величины, что-то третье, отличное от первого и второго.

Итак, равенство различных и безразличных (к каче­ству) определенных количеств свидетельствует о скры­вающемся за ними внутреннем, имеющем величину, отличную от каждого из этих различных и безразличных определенных количеств и равную им всем. Мы видели, что сначала товар выступил как качество или как коли­чество непосредственно тождественное с качеством (по­требительная стоимость сама по себе и потребительная стоимость—носитель меновой стоимости). Затем обнаружилось количество в его безразличии к качеству (стоимость, представленная чисто количественно). Это первое отрицание качества, когда количество мнится  т о л ь к о  отрицанием качества, чистым безразличием к нему. Наконец, происходит снятие первого отрицания, отрицание отрицания. Количественное отношение, оказывается, имеет качество внутри себя. Исходное качество—товар есть потребительная стоимость. Качество, полученное в результате отрицания количества,—товар есть стоимость, причем стоимость, количественно опре­деленная.

Внутреннее, свойственное предмету (товару) самому то себе лишь «нащупано», поэтому оно еще есть каче­ство, а не сущность, оно относится только к количеству, т. е. опосредовано количеством, а не самим собой, не внутри себя. Известно, что оно ‘имеет величину, т. е. са­мо в свою очередь представляет собой определенное количество. Но еще неизвестно, что именно есть это внутреннее. Поскольку внутреннее обнаружило и свое качество и свое количество (величину) лишь в изменяю­щихся количественных отношениях, поскольку внутрен­нее еще не определилось внутри себя, для себя, постоль­ку оно является  м е р о й,  единством количества и каче­ства, полученным в результате отрицания исходного ка­чества и безразличного количества. Само внутреннее характеризуется лишь как опосредованное исключитель­но количеством, поэтому оно еще непосредственно внутри себя и  н е  е с т ь  с у щ н о с т ь,  а  е с т ь  м е р а. Как увидим дальше, Маркс отвлекается пока от подробного изложения формы проявления меры во внешних количе­ствах. Он берет их здесь еще только для того, чтобы найти сущность, субстанцию. Только исследовав сущ­ность, субстанцию, независимо от формы проявления, Маркс обращается к подробному изложению последней.

При этом обнаруживается известное различие между логикой «Капитала» и логикой Гегеля. В первой главе «Капитала» К. Маркс воспроизводит движение мысли от непосредственного к сущности (товара) в самых глав­ных моментах (качество, количество, мера). Он не дает подробного изображения того пути, на котором исследо­ватели вскрывают в непосредственном сущность (в дан­ном случае стоимость товара) и, напротив, детальнейшим образом излагает в дальнейшем движение мысли от сущности к формам проявления я к действительности. Гегель более подробно прослеживает категории, возни­кающие на пути движения познания от непосредственно­го к сущности, а раскрывая развитие мысли, движущей­ся от сущности к явлению и действительности, он добав­ляет лишь то новое, что имеется в этом втором движе­нии мышления по сравнению с первым. Можно предпо­лагать, что отмеченная особенность логики «Капитала» связана с тем, что К. Маркс предполагает современного ему читателя, причем знакомого с классической буржу­азной политэкономией, в основном уже прошедшей путь от непосредственного к выделению меры, качественного количества а отношениях товаров. Достижения Марксовой политэкономии (если иметь в виду исследование товара) лежат главным образом в области изучения сущности и субстанции товара в их «чистом» виде, в раскрытии форм проявления стоимости. Естественно, что К. Маркс именно на этом сосредоточивает свое внимание. Прежде всего необходимо было позаботиться о до­несении до читателя того нового, что исследователь внес в теорию политической экономии. Осмысление необходи­мых логических моментов предшествующего познания в области политэкономии капитализма было важно лишь постольку, поскольку это требовалось для решения главной задачи. В качестве специальной она могла выдвинуться на первый план только после выполнения основ­ной работы.

Продолжим рассмотрение меры. Мера есть отрица­ние безразличного количества и отрицание отрицания качества, т. е. «возвращение» к качеству на новой основе. Момент «возвращения» к качеству в мере заклю­чается в том, что качество непосредственно, безотноси­тельно, мера же есть внутренне самостоятельное, т.е. также безотносительное, но это уже безотносительность, (полученная через отрицание отношения, и отношение  предполагается в качестве момента внутренней само- стоятельности. Стоимость товара существует до отношения товаров, но лишь как результат «снятия» предшест­вующего отношения товаров. Мера также есть мера, а  н е  к а ч е с т в о, или лишь якобы возвращение к каче­ству. Мерой не может быть потребительная стоимость вообще. Потребительная стоимость есть то, что делает вещь именно данной полезной вещью. Товары в качестве потребительных стоимостей не относятся друг к другу, они берутся непосредственно, качественно. Качеством вещи непосредственно, оно не соединяет, не объединяет полезные вещи, вещь как качество непосредственно существует в ее определенности, такой, какая она есть сама по себе. Конечно, полезные вещи могут превращаться друг в друга, а следовательно, изменяются и их качества. Но это движение вещи как вещи есть  п р и р о д н о е, движение. Исследуется же  о б щ е с т в е н н о е  движение вещи. Для общественного же движения важно прежде всего не изменение вещи самой по себе, а только  к а ч е с т в о  вещи как товара. Следовательно, говорить об общем качестве двух вещей, о природно общем тогда, когда речь идет об общественных отношениях,— значит приводить их в соотношение внешней рефлексией, в то время как сама по себе каждая вещь в общественном отношении выступает непосредственно, т. е. вне от­ношения к другой. Сравнение двух качеств именно как качеств, т. е. как чего-то непосредственного, есть уста- новление внешнего сходства, одинаковости. Итак, если бы утверждалось, что мера есть полное возвращение к качеству, то мера была бы не чем иным, как внешней одинаковостью качеств. Фактически это утверждение лежит в основе рассуждений вульгарных экономистов (Бем-Баверка и др.), когда они внешнее сходство, одинаковость принимают за внутреннее, существенное. По-требительную стоимость вообще они квалифицируют в ткачестве общего в отношении товаров. Тогда очевидно, что имеющееся налицо товарное обращение вытекает из  п р и р о д ы  вещей самих по себе и является вечным. Логическая ошибка здесь прямо связана с апологетикой существующей формы товарного хозяйства.

Если мы отвлекаемся от потребительной стоимости, то тем самым мы абстрагируемся и от ранее констати­рованной, внешне выступившей связи потребительной и меновой стоимости (отношение носителя к носимому).  В н е ш н я я  с в я з ь  о т р и ц а е т с я. Конечно, не в том смысле, что Маркс утверждает теперь просто отсутствие внешней связи. Внешняя связь продолжает существо­вать в действительности. И она имеется в виду в созна­нии. Она не исчезает совсем. Но временно от нее отвле­каются, концентрируют сознание не на ней, представляя себе, что было бы, если бы этой связи не было, и одновременно сознавая, что ома есть. Однако на первый план в сознании выдвигается отрицание, отвлечение от внеш­ней связи (потребительной и меновой стоимости).

Общее как одинаковое равной величины не есть непо­средственное, не есть качество (не есть потребительная стоимость), ибо оно получено именно в результате от­влечения от качества, от непосредственного; оно также не есть ни одно из соизмеряющихся определенных коли­честв (т. е. не есть меновая стоимость), которые теперь уже приобретают значение  в н е ш н и х  о п р е д е л е н   ­н ы х  к о л и ч е с т в   в  о т л и ч и е  о т  и х  в н у т р е н н е г о  о п р е д е л е н н о г о  к о л и ч е с т в а.  Пока К. Маркс лишь констатирует, что есть внешнее и внутреннее определенное количество, что первое есть выражение, форма проявления второго, что второе скрыто в первом. Последняя часть утверждения является предвосхище­нием, ибо из экономического контекста следует лишь, что за внешним количеством скрывается внутреннее, об­щее различным внешним количествам. Но К. Маркс еще не доказывает, что внешнее количество есть проявление внутреннего, так как для такого доказательства требует­ся пройти путь мысли от внутреннего к формам проявле­ния, между тем мысль К. Маркса здесь идет от непо­средственного, от внешнего количества к внутреннему. Со стороны определенности в самом себе найденное об­щее еще продолжает быть непосредственным, т. е. не соотнесенным с самим собой. Следовательно, с одной стороны, оно уже не есть непосредственное, а с другой стороны, оно еще остается непосредственным.

М е р а  е с т ь  н а м е т и в ш и й с я  п е р е х о д   о т  к а ч е с т в а  к  с у щ н о с т и,  о т  н е п о с р е д с т в е н н о г о  к  о п о с р е д о в а н н о м у,  п е р е х о д, н а х о д я щ и й с я  е щ е  в  с ф е р е  н е п о с р е д с т в е н н о г о. Из сказанного выше следует, что вещи (товар есть своего рода общественная вещь) внутренне одинаковы не непо­средственно, а благодаря оносредованию, связи. Вещи одинаковы внутренне как результаты опосредования, процесса, порождающего внутреннюю одинаковость. Здесь мы видим, что если раньше (при сравнении потребительных стоимостей друг с другом) общее высту­пало одинаковостью непосредственных качеств, то теперь начинается переход к рассмотрению общего как опосредования, связи. Последнее понимание общего более глубоко, ни оно в «снятом» виде предполагает понимание одинаковости качеств, качеств, данных непосредственно. Предшествующий ход познания сохраняется в преобра­зованном виде, а именно в- качестве момента более раз­ностороннего и глубокого знания.

Отвлечение от потребительной стоимости товарных тел означает, что остается лишь одно свойство, а именно то, что они — «продукты труда»¹⁵. Мера, внутренняя одинаковость, общее как связь оказывается продуктом, результатом производящей причины (труда), процесса. Если выше речь шла о мере по отношению к отрицаемым ею качеству и количеству, то теперь мера выступает как результат субстанции, т. е. процесса, ее созидающего. Будучи продуктом, результатом одной и той же производящей причины, вещи как товары обладают способностью вступать в отношения друг с другом. (Име­ются в виду общественные отношения.) Но если абстрагироваться от качества (потребительной стоимости), от непосредственно, чувственно воспринимаемого, то нужно отвлечься и от различных конкретных форм, видов произ­водящей причины (от конкретного труда). Это результаты уже не той или иной  к о н к р е т н о й  формы производящей причины, а производящей причины, одинаковой для качественно различных вещей. Маркс констатирует, что качество, непосредственно. воспринимаемая форма вещи, само есть результат конкретной же формы про­цесса, конкретной формы производящей причины.

Процесс, производящий результат, имеет две сторо­ны: одна образует  к а ч е с т в о, чувственную форму результата, (конкретный труд), другая созидает  м е р у, внутреннее, общее как опосредование качественно различных результатов (абстрактный труд). В данном случае необходимо отвлечься от первой стороны процесса и результата. Причем процесс, взятый в этом аспекте (конкретный труд), не изучается еще в определенности его внутри себя, а рассматривается пока в самом общем виде по отношению к своему результату, а также к про­цессу и результату, взятым во втором аспекте (к процес­су и результату абстрактного труда). Причина, произво­дящая меру, искомое общее, характеризуется при этом  о т р и ц а т е л ь н о, а не положительно, т. е. как причина, сохраняющаяся при отрицаний, отвлечении от причи­ны, производящей качество.

Далее К. Маркс  п е р е х о д и т  о т  о т р и ц а т е л ь н о г о  к  п о л о ж и т е л ь н о м у  р а с с м о т р е н и ю  р е ­з у л ь т а т о в  п р и ч и н ы,  п р о и з в о д я щ е й  м е р у,  и с к о м о е  о б щ е е. От продуктов ничего не сохрани­лось, кроме внутренней одинаковости результатов, простых сгустков производящей причины, утратившей раз­личия, производящей причины вообще, независимо от ее конкретной формы. Однако вместе с тем производящая причина вообще в ее безотносительности к конкретной форме имеет определенность: она представляет собой затрату человеческой рабочей силы вообще. «Все эти ве­щи представляют собой теперь лишь выражения того, что в их производстве затрачена человеческая рабочая сила, накоплен человеческий труд. Как кристаллы этой общей им всем общественной субстанции, они суть стои­мости — товарные стоимости» ¹⁶.

Из прежнего хода мысли Маркса мы знаем, что иско­мым общим, а следовательно, и его производящей при­чиной, не может быть нечто природное. Значит, затрата человеческой рабочей силы вообще не должна здесь быть физиологической, природной, речь идет об  о б щ е с т ­в е н н о й  затрате рабочей силы, об общественной суб­станции. Кроме того, причина, производящая искомое общее, должна быть специфична для определенной сту­пени развития общества, ибо выше Маркс указывал, что потребительная стоимость отнюдь не во всех формах общества служит носителем меновой стоимости. Итак, предшествующий ход мысли указывает на действитель­ный характер субстанции, создающей меру. Но этот ха­рактер определяется тем самым лишь способом экстра­поляции: если мера есть не качество и отличается от качества тем-то и тем-то, то и субстанция, производящая меру, будет аналогично отличаться от субстанции, про­изводящей качество. Но прием экстраполяции — это вид рассуждения по аналогии, и он не дает полного доказа­тельства.

В то же время абстрактный труд, т. е. причина, про­изводящая искомое общее (стоимость), обнаруживает себя пока только путем отвлечения от конкретных форм различных видов труда. Поэтому он выступает перед познающим сознанием фактически как простая  о д и н а ­к о в о с т ь,  в н е ш н е е  с х о д с т в о  самостоятельных процессов. Затрата человеческой рабочей силы вообще представляется природной тратой природного вещества и энергии (нервов, мускулов и т. д.), тратой, существующей при любой общественной форме. Та­ким образом, фактическое определение производящей причины и ее результата прямо противоречит тому, ка­кова она есть на самом деле и тем выводам, которые вытекают из ранее приведенных и отчасти доказанных утверждений.  И т а к,  е с л и  п р о и з в о д я щ а я  п р и ­ч и н а  в о о б щ е  х а р а к т е р и з у е т с я  т о л ь к о  в  о т в л е ч е н и и  о т  с в о и х  к о н к р е т н ы х  ф о р м  и  о т     к а ч е с т в  с в о и х  р е з у л ь т а т о в,  т о  о н а  в ы с т у п а е т  к а к  в н е ш н е е  с х о д с т в о,  о д и н а ­к о в о с т ь,  к а к  н е ч т о  н е п о с р е д с т в е н н о е,  ч у в с т в е н н о  в о с п р и н и м а е м о е,  т.  е.  п р я м о  п р о т и в о п о л о ж н о  т о м у,  ч е м  о н а  я  в л я е т с я  в  д е й с т в и т е л ь н о с т и. Такое рассмотрение произво­дящей причины вообще противоречит требованиям, ко­торое предъявляет к ее определению предшествующий ход познания, выдвигающий задачу раскрытия  в н у т ­р е н н е г о    о б щ е г о. Здесь мы встречаемся с противо­речием познания, которое снимается дальнейшим разви­тием мысли К. Маркса в «Капитале».

Напомним, что рассмотрение капитала образует большой виток спирали, а рассмотрение товара и денег — малый виток спирали, являющийся одновременно отрез­ком большого витка. Если товар есть отрезок большого витка спирали—непосредственно данный капитал, бытие капитала — и если именно под этим углом зрения воссоздается на этом отрезке малый виток спирали, то как только в малом витке осуществился переход от непо­средственного к опосредованному, так обнаруживается противоречие: опосредованное (сущность, субстанция и т. д.), с точки зрения малого витка должно выступить непосредственно с точки зрения большего витка мышления. Например, то, что с точки зрения малого витка есть сущность, то с точки зрения большого витка есть качество. Сущность в малом витке есть качество в большом витке. Но так как мы пока анализируем глав­ным образом малый виток, то отмеченное противоречие здесь только нащупывается. Итак, выражение субстан­ции оказывается противоречивым. Противоречие возни­кает, кроме того, потому, что субстанция определяется главным образом отрицательно, лишь как отрицание конкретной формы производящего процесса.

Здесь, в первой главе, на переднем плане стоит не то, что товар есть бытие  к а п и т а л а,  а то, что товар есть  б ы т и е  капитала и то, что товар есть сам особый предмет, т. е. имеет свою сущность и субстанцию.

Определяя ближе меру, искомое общее в количест­венных соотношениях, Маркс переходит в сферу сущно­сти. Здесь наблюдается известное совпадение чисто ло­гических моментов исследования К. Маркса с ходом мысли в логике Гегеля.

Учение о сущности в «Науке логики» начинается с определения сущности как рефлексии в себе самой, за­тем следует изображение явления. Фактически речь идет о том, чтобы представить сначала сущность в чистом виде, независимо от ее проявлений, понять сущность са­мое по себе, а затем на ее основе понять явления. Мысль Маркса развивается так же: «Дальнейший ход исследования приведет нас опять к меновой стоимости как необходимому способу выражения, или форме про­явления стоимости; тем не менее стоимость должна быть сначала рассмотрена независимо от этой формы»¹⁷.

Мы видели, что понимание сущности предмета воз­никает из процесса изучения его бытия, поэтому понима­ние сущности есть  р е з у л ь т а т  этого движения позна­ния. В чисто логическом отношении таково же развитие мысли Гегеля, но у него переход от бытия к сущности есть самопорождение мышления, а не изучение предмета, «витающего» в сознании как предпосылка в форме жи­вого созерцания, предмета, существующего вне и неза­висимо от сознания, предмета, который мышление все время должно иметь в виду и с ним сообразовываться. Гегеля этот процесс интересует лишь с точки зрения чисто логических моментов. И оказывается, что он выде­ляет их с поразительной чуткостью. Объяснение же пере­хода от одной логической категории к другой мистифи­цируются, ибо представляется, будто логические категории сами собой и сами из себя порождают другие ло­гические категории.

Первый шаг после обнаружения меры, общего рав- ной величины в отношениях различных определенных количеств — отвлечение от ранее обнаруженного непосредственного, от наличного бытия (от потребительной стоимости) как от несущественного. Искомое общее и наличное бытие есть существенное и несущественное. Мера есть переход к сущности. Мера, взятая в качестве  о т р и ц а н и я  наличного бытия, есть сущность, а точнее — существенное. Вместе с тем сущность предстает также как непосредственная сущность, т. е. искомое об­щее пока есть только общее  к а ч е с т в о  равной вели­чины в количественных отношениях, мера. Бытие (потребительная стоимость) при нахождении общего равной величины имеется не само по себе, а есть только отрица­ние сущности, т. е. оно важно лишь тем, что от него на­до отвлечься. Значит и бытие (потребительная стои­мость) и сущность (стоимость) здесь находятся в отно­шении несущественного и существенного, оба непосредственны и безразличны друг к другу (фиксируется именно отвлечение их друг от друга). Поэтому сущность (стоимость) сама тем самым оказывается наличным бы­тием. Так как от бытия (потребительной стоимости)  т о л ь к о  отвлекаются, то сущность (стоимость) лишь существенна. Сущность (стоимость) есть здесь, таким образом,  п е р в о е отрицание (отвлечение от потреби­тельной стоимости).

В «Науке логики» Гегеля сущность затем определяет себя в  в и д и м о с т ь. Сравним в чисто логическом от­ношении ход мысли К. Маркса в «Капитале» и Гегеля в его «Науке логики». Кратко говоря, по Гегелю, види­мость есть бытие не просто как несущественное, оно есть «бытие, лишенное сущности»¹⁸,  н е – с у щ н о с т ь. Види­мости вне ничтожности бытия, вне сущности нет.

Обратимся к «Капиталу». Потребительная стоимость понята выше как несущественное, но если мы возвра­тимся к утверждениям Маркса относительно потреби­тельной стоимости до обнаружения общего, то теперь потребительная стоимость выступит не просто несуще­ственным по отношению к существенному (искомому общему), но окажется важным тот факт, что все непо­средственные утверждения о потребительной стоимости получали определенность  л и ш ь  в  о т р и ц а н и и  н е п о с р е д с т в е н н о г о,  в  с в я з и  с о   с т о и м о с т ь ю. Иначе говоря, мы уже отмечали, что основание для от­влечения и выделения именно таких, а не иных сторон потребительной стоимости, взятой до рассмотрения ме­довой стоимости, первоначально было неясным, но тем не менее оно присутствовало в определении потребитель­ной стоимости и формировало это определение. Следова­тельно, теперь обнаруживается, что потребительная стоимость не просто несущественное и подлежащее от­влечению при выделении существенного, но что это отно- шение потребительной стоимости к стоимости как несущественного и существенного имелось непосредственно в рассмотрении потребительной стоимости самой по себе еще до специального изображения стоимости. Это — ви­димость. Если отсюда извлечь определение видимости, то оно может быть сформулировано так: видимость есть непосредственное, поскольку в нем непосредственно дана сущность. Забегая вперед, скажем, что видимость не есть явление сущности. Явление включает в себя видимость в качестве момента, но не сводится к ней. У видимости и явления сходно то, что и то и другое предпола­гает известное знание сущности и возвращение от этого знания к непосредственному. Но в категории видимости непосредственное фиксируется со стороны непосредствен­ной данности сущности в этом непосредственном, а сущ­ность просто как результат отрицания бытия. В катего­рии явления на первый план выступает не то, что сущ-сностъ  н е п о с р е д с т в е н н о  проявляется, а  т о   к а к  с у щ н о с т ь  п р е в р а щ а е т с я  в  в и д и м о е  д в и ж е ­н и е, т. е. изучается сам «механизм» связи сущности е непосредственным.

В видимости несущественное предстает уже непросто безразличным к сущности. Несущественное (потреби­тельная стоимость) выступает теперь в качестве опреде­ленного сущностью, но сущность определяет несуществен­ное отрицательно (выясняется основание того, от чего  о т в л е к а ю т с я  при рассмотрении потребительной стоимости). Еще не раскрывается положительное опре­деление сущностью несущественного. Поэтому несущест­венное понимается пока в качестве непосредственного, опосредовано же оно сущностью только отрицательно.

Следовательно, и в «Капитале», и в «Науке логики»  в и д и м о с т ь  возникает в результате, отрицания бытия сущностью и состоит в том, что бытие берется на основе познанной сущности со стороны отрицательного формирования бытия сущностью. Категория видимости возникает потому, что сознание читателя при рассмотрении потребительной стоимости, как не участвующей в обра­зовании искомого общего, возвращается к первоначаль­ной характеристике потребительной стоимости. Но уста­навливая, что потребительная стоимость не «входит» в искомое общее, Маркс тем самым дает новое определе­ние этого общего. Определение чисто отрицательное: искомое общее, сущность не есть потребительная стои­мость. (Раньше речь шла о том, что потребительная стоимость не есть искомое общее, сущность.) Таким об­разом, сущность в соотношении с видимостью сознается только как     о т р и ц а н и е  (несущественного). Искомое общее есть то, что остается при отвлечении от потреби­тельной стоимости. Но из предыдущего хода мысли из­вестно, что искомое общее есть, хотя оно и было поня­то как мера, т. е. еще не как сущность, а пока лишь как  п е р е х о д  к сущности. Следовательно, сущность и  е с т ь  и есть  о т р и ц а н и е. Значит, сущность и равна себе и не равна; и она сама и не она сама, причем это есть нерасчлененное единство.

В противоположность гегелевской логике в «Капита­ле» логический переход есть вместе с тем обращение к данным живого созерцания, к действительному предмет ту. В самом деле, К. Маркс в поисках отмеченного общего отвлекается от потребительных стоимостей товаров, от предметов, данных первоначально в живом созерцании, от предметов, существующих независимо от иссле­дователя. При абстрагировании же от потребительных стоимостей в товарах остается только одно, а имен­но то, что они — продукты труда. В этом контексте утверждение, что товары есть продукты труда, и выведе­те и не выведено из всего предыдущего движения мысли Маркса по предмету.  В ы в е д е н о  оно постольку, поскольку уже из предыдущего хода мышления известно, что сущность — отрицание непосредственного, но вме­сте с тем сущность  е с т ь  (это известно, так как установлена мера) и, следовательно, надо найти ее положи­тельное содержание. Не  в ы в е д е н о, ибо лишь обра­щение  н е п о с р е д с т в е н н о  к товару, данному в жи­вом созерцании, в рамках отрицания потребительной стоимости, позволяет установить, что искомое общее есть результат продукта труда. В  с и с т е м е  уже раз­витых логических определений первая сторона опреде­ления сущности оказывается полагающей рефлексией¹⁹, т. е. рефлексией, начинающейся с отрицания потреби­тельной стоимости, а вторая сторона — внешней рефлек­сией, т. е. рефлексией, начинающейся с обращения к фактам. Познание сущности углубилось. Мысль продви­нулась еще на шаг. Сущность уже не  п р о с т о  е с т ь  и  е с т ь  о т р и ц а н и е, она теперь есть  н е п о с р е д с т ­в е н н о  и  п о л о ж и т е л ь н о  (поскольку она невыводима из предшествующего логического движения и по­скольку определяется не только путем отрицания потре­бительной стоимости, но и сама по себе). Но здесь непо­средственное получено уже также и в результате отвлечения от качества, от бытия (товара как товара), от потребительной стоимости. Следовательно, это уже есть непосредственность сущности, а не качества.

Обнаружив, что товары как искомое общее есть ре­зультаты труда, Маркс продолжает: «Но теперь и самый продукт труда приобретает совершенно новый вид. В са­мом деле, раз мы отвлеклись от его потребительной стоимости, мы вместе с тем отвлеклись также от тех. со­ставных частей и форм его товарного тела, которые делают его потребительной стоимостью. Теперь это уже не стол, или дом, или пряжа, или какая-либо другая полезная вещь. Все чувственно воспринимаемые свойст­ва погасли в нем. Равным образом теперь это уже не продукт труда столяра, или плотника, или прядильщика, или вообще какого-либо иного определенного производи­тельного труда»²⁰.

Теперь во внешней рефлексии, т. е. в определении сущности, начинающемся с непосредственности, обнару­живается опосредование (продукт труда является двоя­ким), отрицание. Следовательно, если сначала сущность фиксировалась прежде всего как отрицание, затем в первую очередь как непосредственность и положительно, то теперь в самой этой непосредственности вскрывается отрицание и на первый план выходит  е д и н с т в о  сущ­ности как непосредственности и отрицания. В термино­логии Гегеля это есть  о п р е д е л я ю щ а я  р е ф л е к ­с и я. «Определяющая рефлексия есть вообще единство полагающей и внешней рефлексии»²¹.

Необходимо подчеркнуть, что полагающая и внешняя рефлексии до их единства и эти же рефлексии в их единстве не одно и то же. Полагающая рефлексия в контексте «Капитала» есть искомое общее, взятое в соотнесении с отвлечением от потребительных стоимостей. Внешняя рефлексия есть общее как продукт, кристалл труда. Определяющая рефлексия есть общее как про­дукт, кристалл труда, взятого в отвлечении от его кон­кретных форм, в отвлечении от способности создавать потребительные стоимости. Мы видим, что мысль дви­жется в определении существенного путем отрицания, отрицания. Но сам этот микровиток спирали есть лишь первое отрицание иного витка. Действительно, везде здесь сущность и несущественное, видимость предстают или безразличными друг другу, или сущность определяет несущественное отрицательно. Следовательно, первое отрицание сущностью бытия еще сохраняется. Сущность пока не показана в качестве положительно определяю­щей бытие. В этом смысле не совершен переход ко вто­рому отрицанию. Он произойдет тогда, когда будет за­вершено рассмотрение сущности самой по себе и К. Маркс перейдет к изложению форм проявления сущ­ности.

Продолжим анализ   контекста «Капитала». Что остается определенного в результате отвлечения от по­лезного характера труда? «Вместе с полезным характе­ром продукта труда исчезает и полезный характер пред­ставленных в нем видов труда, исчезают, следовательно, различные конкретные формы этих видов труда; послед­ние не различаются более между собой, а сводятся все к одинаковому человеческому труду, к абстрактно человеческому труду»²². И здесь, можно видеть, Что Маркс все время имеет в виду реальный объект (товар, труд, производящий его), постоянно коррегируя им движение мысли. С точки зрения именно логики (в ее специфике по отношению к гносеологии) новый ход мысли заклю­чается в следующем: сущность определяется теперь уже прежде всего не по отношению к несущественному, а  с а м а  в  с е б е, через отношение к тому, что не есть сущность. Различные виды труда берутся в отношении друг к другу и к своему продукту. Причем это рассмотрение осуществляется через отвлечение от полезного характера процессов и результатов труда. Таким обра­зом, обнаруживается определенность сущности к себе и в себе самой (через соотношение с несущественным). Поэтому в чисто логическом отношении Гегель прав, ког­да он пишет, что «…определенность рефлексии есть соот­ношение со своим инобытием в себе самой»²³.

Далее Маркс переходит к рассмотрению получив­шихся остатков продуктов труда, т. е. к дальнейшему определению сущности в самой себе, соотносящейся в себе самой со своим инобытием. «От них ничего не оста­лось, кроме одинаковой для всех призрачной предметно­сти, простого сгустка лишенного различий человеческого труда, т. е. затраты человеческой рабочей силы безотно­сительно к форме этой затраты. Все эти вещи представ­ляют собой теперь лишь выражения того, что в их про­изводстве затрачена -человеческая рабочая сила, накоп­лен человеческий труд. Как кристаллы этой общей им всем общественной субстанции, они суть стоимости — товарные стоимости»²⁴.

Сущность (одинаковая предметность)  выступает здесь как тождество с собой, тождество, лишенное раз­личий, формы (сгусток лишенного различий труда). Но это тождество равное себе лишь в своем собственном отрицании (в отрицании полезного характера труда). Отрицание формы, различий затраты рабочей силы есть определение стоимости, т. е. сущности, есть равенство сущности самой себе. Кроме того, такое тождество есть  с у щ е с т в е н н о е  тождество (полученное путем сня­тия бытия), а  н е  а б с т р а к т н о е. В абстрактном тож­дестве особо выделяется тождество, различие представляется существующим вне тождества, рядом с ним. Оди­наковая предметность не есть что-то имеющееся наряду с различиями, а сама сущность как тождество есть в самой себе отрицание различий. Иначе говоря, одинако­вая предметность есть сама лишенность различий чело­веческого труда, а не то, что остается после лишения различий. К. Маркс характеризует всю стоимость, всю сущность как тождество, а не тот или иной ее момент. По отношению к такой ситуации справедливо, на наш взгляд, замечание Гегеля: «Это тождество есть ближай­шим образом сама сущность, …есть вся рефлексия, а не различенный ее момент»²⁵.

В отличие от Гегеля Маркс воспроизводит не предмет вообще, а определенный предмет. Причем Маркс прежде всего стремится изобразить определенный предмет как специфическую ступень в процессе развития, отличаю­щуюся от других ступеней. Поэтому сущность предстает не сущностью вообще, а сущностью специфической, от­личной от сущности других ступеней процесса развития. Оказывается необходимым определить специфическую взаимосвязь, специфическое существование сторон именно на данной ступени развития. Недостаточно просто выделить общее данной ступени с другими ступенями. Маркс здесь идет дальше Гегеля и в чисто логическом плане. Эта новизна логического подхода К. Маркса су­щественно определяет его исследование. В данном слу­чае такой подход обязывает доказать, что абстрактный труд есть труд, во-первых, имеющий общественный, ха­рактер, а, во-вторых, такой общественный характер, ко­торый присущ лишь капиталистической форме общества. Но это можно доказать, только изобразив всесторонне обмен товаров и сущность капитализма. Все это более сложные стороны предмета (капитализма), чем отдель­ный товар, и поэтому, естественно, они обсуждаются К. Марксом в последующих главах «Капитала».

Исторически определенная субстанция и ее результат пока еще не выступают для сознания читателя «Капита­ла» во всей своей исторической определенности; общест­венное образование (абстрактный труд), хотя уже и на­звано общественной субстанцией, но фактически оно опре­деляется скорее с природной стороны (затрата человеческой рабочей силы вообще). Следовательно, сущест­венное тождество одновременно выступает и как специ­фически историческая (поскольку общие указания на товар как на элементарную форму капитализма и на историчность капитализма позволяют догадываться о специфически историческом  характере абстрактного труда) и как не общественно-историческая, и даже как не общественная. Возникает противоречие познания: су­щественное тождество представляется не имеющим исто­рической специфики и вместе с тем имеющим ее.

Уже  с у щ е с т в е н н о е  т о ж д е с т в о  с о д е р ж и т  в  с е б е  р а з л и ч и е, отрицательность (безотноситель­ность к форме затраты рабочей силы).   Н а з о в е м  е г о  р а з л и ч и е м  с у щ е с т в е н н о г о  т о ж д е с т в а. Без­относительность к форме затраты рабочей силы есть от­рицательность, присущая одинаковому человеческому труду самому по себе, это не есть что-то отличное от абстрактного труда, а есть существенный момент его как одинакового, тождественного труда. Абстрактный труд как одинаковый, тождественный и есть здесь безот­носительность к форме его затраты. Вместе с тем абстрактный труд не есть различный труд, не есть форма затраты человеческой рабочей силы, ибо от нее необхо­димо отвлечься. Следовательно, сущность есть здесь существенное тождество, а не существенное различие, хотя существенное тождество содержит в себе различие, отрицательность (безотносительность к форме затраты рабочей силы). Логика этого момента движения мысли была угадана Гегелем: «Различие есть та отрицатель­ность, которая присуща рефлексии в себе; ничто, выска­зываемое посредством тождественной речи; существен­ный момент самого тождества, которое в одно и то же время определяет себя как отрицательность самого себя и различено от различия»²⁶. Различие в существенном тождестве есть здесь просто «не», без какого-либо даль­нейшего определения. Но это различие есть в сущности, а не в непосредственно существующем. Сама сущность есть эта отрицательность.

Маркс показывает, что абстрактный труд далее вы­ступает уже не только существенным тождеством, но и оказывается  р а в н ы м  трудом, трудом, совершающимся при общественно средних условиях, т. е. существен­ным  т о ж д е с т в о м  в  р а з н о с т и. Прежде чем рас­сматривать это углубление мысли К. Маркса, заметим, что переход осуществляется в рамках вопроса: «Как же измерять величину ее (потребительной стоимости. — В. В.) стоимости?»²⁷. Следовательно, общее равной величины в соотношении различных определенных коли­честв, представшее в виде меры, единства количества и качества, превратилось затем в существенное тождество. Теперь речь идет о том, каково количество  с у щ е с т ­в е н н о г о  т о ж д е с т в а. Существенное тождество есть результат действия производящей субстанции (абстракт­ного труда), результат производящего его процесса. Иначе говоря, существенное тождество есть  т о ж д е с т ­в о  п р о и с х о ж д е н и я. Вещи, происходящие из одного и того же, существенно тождественны. Их субстанция есть процесс их происхождения. И существенное тожде­ство (стоимость) и производящая его субстанция (оди­наковый человеческий труд) могут изменяться, оставаясь сами собой, т. е. только количественно. Величина коли­чества существенного тождества измеряется величиной, количеством субстанции (величиной абстрактного тру­да). Величина субстанции измеряется продолжительно­стью ее действия, временем. Время же измеряется не чем-то отличным от него, а самим временем, его доля­ми, которые составляют его масштаб. Время не есть просто продолжительность, а  п р о д о л ж и т е л ь н о с т ь  д е й с т в и я  о п р е д е л е н н о й  с у б с т а н ц и и. В дан­ном случае это есть  р а б о ч е е  время. Следовательно, время не есть пустая длительность, но оно связано, еди­но с определенной субстанцией.  М а с ш т а б  ж е  в р е ­м е н и — ч и с т о  в н е ш н е е  к о л и ч е с т в е н н о е  р а з ­д е л е н и е  д л я  к о л и ч е с т в а  д а н н о й  с у б с т а н ­ц и и. Величина существенного тождества (величина стоимости) оказывается внутренним количеством по отно­шению к внешнему количеству (к количеству меновой стоимости и к масштабу времени).

Выше мы могли видеть, что мысль Маркса двигалась от  с у щ е с т в е н н о г о  т о ж д е с т в а  к  р а з л и ч и ю  существенного тождества, непосредственно единого с су­щественным тождеством. Переход от характеристики стоимости, поскольку она образуется абстрактным тру­дом, к стоимости как результату равного труда, т. е. труда, совершающегося при общественно средних усло­виях, есть переход к определению сущности в рамках прежде всего логической категории  р а з н о с т и. Дей­ствительно, «тот труд, который образует субстанцию стоимостей, есть одинаковый человеческий труд, затрата одной и той же человеческой рабочей силы»²⁸. Вся ра­бочая сила общества выступает одной рабочей силой, а каждая индивидуальная рабочая сила предстает одина­ковой со всеми другими индивидуальными рабочими си­лами, ибо она берется в качестве общественно средней. Существенное тождество (одинаковый труд) соотносится само с собой. Но общественно средняя рабочая сила производит товар в течение общественно необходимого времени. «Общественно необходимое рабочее время есть то рабочее время, которое требуется для изготовления какой-либо потребительной стоимости при наличных об­щественно нормальных условиях производства и при среднем в данном обществе уровне умелости и интенсив­ности труда»²⁹. Условия производства, умелость труда есть форма затраты человеческой рабочей силы. В этом определении форма затраты человеческой рабочей силы, полезный характер труда уже не просто исключается и остается в стоимости простым «не», простым отрицани­ем. Она уже не просто отрицается, но сама включается в стоимость. Однако включается в сущность как нечто безразличное, равнодушное по отношению к одинаково­му труду, лишь необходимо присутствующее в послед­нем. Следовательно, существенное тождество выступает в моменте тождества, соотносящегося с самим собой, и в моменте различия, уже не являющегося простым «не». Момент различия соотносится сам с собой и безразличен, равнодушен к моменту тождества. Сущность оказывается теперь разностью, т. е. единством противоположных моментов (тождества и различия) и безразличием раз­личия к тождеству. Позднее (на стр. 53) К. Маркс ха­рактеризует отношение этих моментов как отношение противоположностей (подробнее об этом будет сказано позже). Здесь же Маркс ограничивается рассмотрением сущности как разности. Развивая мысль, Маркс приво­дит лишь пример³⁰, из которого следует, что обществен­но необходимое рабочее время изменяется с изменением производительной силы труда, т. е. с изменением формы затраты человеческой рабочей силы. Следовательно, форма затраты человеческой рабочей силы уже не про­сто безразлично присутствует в существенном тождест­ве, а момент различия  о б р а з у е т,  с о з и д а е т  мо­мент тождества. Существенное тождество оказывается противоречием: момент различия (форма затраты чело­веческой рабочей силы) созидает противоположный мо­мент, тождество (общественно одинаковый труд) и вме­сте с тем момент тождества остается тождеством. Различие исключает из себя тождество в том же отно­шении и тогда же, когда и в каком отношении содержит в себе тождество. Однако Маркс отвлекается тут от противоречивости сущности, поясняя ее только приме­ром, и определяет сущность по преимуществу как раз­ность. Это происходит потому, что прежде всего требует­ся определить стоимость в ее постоянстве, т. е. взять ее в качестве  д а н н о й. Значит и общественно необходимое рабочее время фиксируется не как изменяющееся, а как данное, постоянное. В свою очередь необходи­мость такого определения стоимости диктуется тем, что речь идет о товаре — б ы т и и  капитала, следовательно, о товаре как непосредственно данном, устойчивом в пре­делах капитала.

Таким образом, бытие предмета имеет само свое бытие и свою сущность, но поскольку изображается бы­тие предмета, его (бытия предмета) сущность рас­крывается как существенная разность, но  н е  к а к  п р о т и в о р е ч и е  в  с у щ н о с т и  (противоположность бытия предмета будет рассмотрена ниже). Так как об­щественно необходимое рабочее время предполагается постоянным для совокупной рабочей силы, то влияние полезной формы затраты человеческой рабочей силы (производительной силы труда) на стоимость распро­страняется лишь на изменение стоимости  о т д е л ь н ы х  товаров. Изменяется не стоимость в целом, а стоимость, приходящаяся на определенный товар, на часть товарного мира. И действительно, основной вывод из раздела«Капитала», следующего за уже обсуждавшимся нами разделом, таков: «Величина стоимости товара изменяет­ся, таким образом, прямо пропорционально количеству и обратно пропорционально производительной силе тру­да, находящего себе осуществление в этом товаре»³¹. Следовательно, при этих условиях существенное тожде­ство не изменяется в целом, момент различия приводит лишь к изменению его частей, к изменению степени существенности частей сущности.

В е с ь м а  х а р а к т е р н о, ч т о  в  л о г и к е  «К а ­п и т а л а»  М а р к с а  и м е н н о  м о м е н т  р а з л и ч и я  в  п р о т и в о р е ч и и,  а  н е  м о м е н т  т о ж д е с т в а  е с т ь  о п р е д е л я ю щ а я  с т о р о н а  п р о т и в о р е ­ч и я.  П р и ч е м  м о м е н т  р а з л и ч и я  с у щ е с т в у е т  п о т о м у,  ч т о  и з у ч а е м а я  (общественная)  с и с т е ­м а  в о з н и к а е т  и  с у щ е с т в у е т  н а  б а з е  в н е ш н е й  п о  о т н о ш е н и ю  к  н е й  с и с т е м ы  (отношения человека к природе)  и  и м е н н о  п о с л е д ­н я я  и з  н а з в а н н ы х  с и с т е м,  п р е л о м л я я с ь  ч е р е з  п е р в у ю,  о б р а з у е т  м о м е н т  р а з л и ч и я  в  и з у ч а е м о й  с и с т е м е.

В логике Гегеля, где объектом служит предмет вооб­ще, а не определенная ступень в развитии, такое конста­тирование разной роли моментов противоречия в его развитии, естественно, отсутствует. Только Маркс, иссле­довавший логику дела, логику исторически развивающе­гося предмета, внес этот вклад и в дело логики. Учение о разной роли моментов противоречия в его движении есть специфическое приобретение марксистской логики. Определяющая роль различия в противоречии может быть обоснована логически. Действительно, категория меры со стороны качества превращается в существенное тождество. Со стороны количества она сначала стано­вится различием существенного тождества, затем разно­стью.

Таким образом, существенное тождество есть отрица­ние меры и как бы возвращение к качеству. Различие — отрицание меры и как бы возвращение к количеству. Качество и безразличное количество были непосредст­венно безразличны друг к другу. В мере их безразличие было снято, и образовалось единство, единство, принадлежащее к сфере, непосредственного. В разности на но­вой основе, в сфере сущности, и в форме безразличия тождества и различия происходит «возвращение» к отно­шению качества и безразличного количества. В противо­речии осуществляется «возвращение» к мере, но это только как бы «возвращение», ибо собственно противо­речие обнаруживается лишь в сфере сущности. Различие в сфере сущности играет ту же роль (активную), кото­рую количественные изменения играли в сфере непосред­ственного, они приводят к отрицанию сущностью самой себя. Различия сначала безразличны к существенному тождеству, но до определенного, так сказать, предела. Как только различия достигают определенного «предела», они выводят предмет за рамки данного существенного тождества. Различие, достигшее указанного предела, есть внутреннее единство положительно формирую­щих друг друга тождества и различия, т. е. есть проти­воречие. А противоречие (об этом см. в главе III) пред­ставляет собой зрелую форму отрицания сущностью данного предмета самой себя. Следовательно,  з а к о н  п е р е х о д а  к о л и ч е с т в е н н ы х  и з м е н е н и й  в  к о р е н н ы е  к а ч е с т в е н н ы е, в ы с т у п а е т  в  с ф е ­р е  с у щ н о с т и  к а к  з а к о н  о т р и ц а н и я  с у щ н о с т о г о  с а м о й  с е б я  в с л е д с т в и е  р а з в и т и я  р а з л и ч и и  в  с у щ н о с т и. С этим обстоятельством внутренне связано утверждение, что именно борьба, а не единство является активным моментом в соотношении противоположностей. Таким образом, логика «Капитала» и последовательнее и глубже, чем логика Гегеля.

Разобрав первый фактор независимо от второго, установив внешнюю связь первого и второго фактора Друг с другом (носитель и носимое), изложив второй фактор в его относительной самостоятельности, Маркс в заключение резюмирует связь факторов: первый фак­тор, но уже не в качестве фактора, стороны про­стейшего отношения исследуемого предмета, может су­ществовать без второго, второй же не может существо­вать без первого. Однако если необходимая зависимость второго фактора от первого констатируется, то влияние второго фактора на первый еще не включено в сферу изложения.

Таким образом, рассматривается движение мысли от бытия (первого фактора) к сущности (второму фактору), сущность выводится из бытия и изображается сама по себе. Но еще не воссоздается процесс, в котором сущность положительно формирует бытие.

 

¹³ См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 44.

¹⁴ См. характеристику меновой стоимости там же.

¹⁵ См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 46.

¹⁶ К. Маркс и Ф. Энгельс Соч., т. 23, стр. 46.

¹⁷ К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 23, стр. 47.

¹⁸ Гегель. Соч., т. V, стр. 459.

¹⁹ Под термином «рефлексия» в предлагаемой читателю работе подразумевается категория, в которой воссоздается определен­ный тип отношения сущности материального предмета к самой себе.

²⁰ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 46.

²¹ Гегель. Соч., т. V, стр. 475.

²² К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 46.

²³ Г е г е л ь. Соч., т. V, стр. 478.

²⁴ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 46.

²⁵ Гегель. Соч., т. V, стр. 483.

²⁶ Гегель. Соч., т. V, стр. 489.

²⁷ К. М а р к с и Ф, Э и г е л ь с. Соч , т. 23, стр. 47.

²⁸ К. Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 23, стр. 47.

²⁹ Там же.

³⁰ См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 47—48.

³¹ К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 23, стр. 49.